DataLife Engine > Версия для печати > «Много имен, которые ушли в небытие

Митрофорный протоиерей Геннадий Макаренко: «Много имен, которые ушли в небытие – и славных, и великих»

Накануне Церковь отмечала день памяти новомучеников и исповедников Казахстанских. Воспоминаниям их духовного подвига посвятил свою встречу с общиной Дмитрие-Солунского храма г. Тула митрофорный протоиерей Геннадий Макаренко – благочинный центрального округа Ростова-на Дону, настоятель Благовещенского греческого храма, долгое время служивший в Казахстане.

В наш город отец Геннадий Макаренко – митрофорный протоиерей, награжденный Патриаршей грамотой (1998 г.) и четырьмя церковными орденами – приехал не случайно. С Тульской епархией и ее православным духовенством его связывает многое. В 1990-м году архиепископ Алма-Атинский и Казахстанский Алексий (Кутепов) – ныне митрополит Тульский и Ефремовский Алексий назначил его настоятелем Константино-Еленинского храма города Кустанай и благочинным Кустанайского округа. Затем батюшка на долгие годы стал настоятелем собора и благочинным города Чимкента. Вместе служили, созидали Церковь Христову. По возвращении Владыки в Россию связь с ним не прервалась. Некоторые духовные чада отца Геннадия тоже ступили на путь священства и отправились вслед за своим прежним архипастырем в Тулу.

Один из восприемников семечек слова Божия, брошенных тогда отцом Геннадием – настоятель храма вмч. Димитрия Солунского протоиерей Максим Троеглазов, который родился и вырос в Казахстане. В память о прекрасном времени прорастания своей веры, посеянной добрым пастырем, он сказал батюшке немало теплых слов перед всем своим приходом. А произошло это сразу же после Божественной литургии в Дмитрие-Солунском храме, которую гость – митрофорный протоиерей Геннадий Макаренко – возглавил. Совершив молебное пение перед иконами воспоминаемых Церковью воронежских святых и святителя Иоасафа, епископа Белгородского (1911), отец Максим пригласил свою паству перейти в церковный дом для общения с отцом Геннадием.

Встречу в издательском отделе епархии ее организаторы обозначили как «Подвиг новомучеников и исповедников Казахстанских». Представляя гостя, протоиерей Максим Троеглазов отметил, что батюшка большую часть своего служения совершил в Казахстане и что он одним из первых начал искать имена и истории подвигов исповедников, нашел места, где расстреливали, был в Караганде, а это место зачастую называют антиминсом всего бывшего Советского Союза – настолько пропитано оно кровью мучеников.

С первых же слов отцу Геннадию легко удалось перевести официальное мероприятие в русло душевного разговора на темы, которые волнуют большинство православных. Коснулся он и проблем образования, и информационной войны против Церкви, и нелюбви нынешних семинаристов к церковно-славянскому, и состояния современного русского языка, и вопросов современной государственности. Речь и интонации настоящего проповедника невозможно интерпретировать, так что приводим его слова.

Кровью умылись

«Много было всего, чем сегодня Церковь украшается. 2017 год – сложный год, в обществе все накалено, споры не стихают, критика в адрес православия усиливается. Но это наша история – такая, какая она есть. Все в ней было – и хорошее, и плохое, но не стоит составлять ее только из черных пятен. Много было хорошего и в советское время – в
организации и государственной, и частной жизни, много было и перегибов, но Церковь, как говорил Тертуллиан, возрастает на крови мучеников. Наверное, должно быть некое очищение, надо нам было помыться порой кровью. Есть ведь в русском языке выражение «кровью умылись», и появилось оно не просто так.

Вот мы сейчас видим, что есть негатив по отношению к Церкви. А я был и семинаристом, и священником молодым в советское время – и в хрущевское, и в брежневское. Честно скажу – отношение к духовенству лучше было и к Церкви православной, чем сейчас. Да, Церковь была в гонении, никто открыто себя христианами не исповедовал. Но народ как в храмах пел! На кладбищах все, не смущаясь, пели «Христос воскресе». Работали – пели, шли косить – пели, отдыхали – пели, теперь вот совсем почти не поют, и это говорит о некоем духовном состоянии нашего общества.

Страшны испытания прошлого века, которые претерпел наш народ. Я вот счастливый человек – застал живыми своих близких. Прабабушки и прадедушки, знали церковно-славянский язык, были грамотные. Их по отцовской линии раскулачили, а по материнской – сами уехали в Казахстан в Столыпинскую реформу.

Наверняка многие из вас вчера были на богослужении в Тесницком лесу. И вот я думаю, что те святые, о которых мы говорим, когда их повели на расстрел, понимали, что могли бы от Бога отказаться – но не отказались. В архивах достаточно сказано про суды-тройки. На допросе 80-летний священник спрашивал следователя: «Сынок, что же ты хочешь от меня? Молюсь, служу, народ Божий причащаю». «Откажись от своего Бога, сними крест!» «Нет, сынок, лучше помру, я жизнь прожил» – и шел на расстрел. И новомученики, которых почтили мы вчера в Туле, и по всему по лицу Отечества нашего такие могилки есть – знали, куда ведут их, и могли бы избежать той участи, от Бога отказаться – в ладоши хлопать и кричать «Слава КПСС». Но они не пошли на это, и теперь мы почитаем их как святых людей.

Об убиенных монахах Феогносте и Серафиме Казахстанских везде можно почитать. А вот монахиня Евдокия мало известна. От нее потребовали отречься от Христа, черное облачение свое снять, а она начала молитву Богородице читать – решили, бабка умом тронулась. Вместе с ней несколько человек тогда арестовали. Был еще странник Виктор. Сейчас и не увидишь настоящих странников или нищих – таких, что молились у входа в храм, что дали, за то благодарили. Так вот, их обоих подняли в воздух и выбросили из самолета. И те, кто делал это, ужаснулись – приговоренные ими даже не сопротивлялись и с молитвой к Богу перешли в мир иной. Их в степи с такой высоты выбросили, что даже костей не собрать – какие там мощи. Много имен, которые ушли в небытие – и славных, и великих, а Церковь теперь молится за них, хотя, может быть, и рода их не узнает».

Сегодня у всех на слуху Караганда, рядом с которой располагались концлагеря, в том числе знаменитый «Карлаг», где пострадал Солженицын за веру Христову. А сам я вырос в Актюбинске, это больше чем за тысячу километров оттуда. И хочется мне сегодня вспомнить о тех новомучениках, которые не прославлены и не причислены пока к лику святых. То ссыльное духовенство, которому запрещалось жить на родине и в столицах, и потому жило оно на вольном поселении. Так вот, и в Актюбинске были монахи, которые сохранили Церковь, и о каждом из них хочется говорить очень много…»

И страдание, и радость

Все, о чем поведал прихожанам Солунского храма митрофорный протоиерей Геннадий Макаренко, невозможно пересказать в пределах одной статьи. Он вспомнил об архиереях и протоиереях, которые валили лес в Туруханске и которых, падающих от усталости замертво, хоронили прямо во льду. О детях духовенства, которым выстригали волосы – клеймили и позорили перед сверстниками. О жестоко изнасилованной в юности красноармейцами монахине, которая дала обет до поздней старости не спать в своей постели и только дремала сидя. О певчих и псаломщицах, не отказавшихся от своего служения. О разлученных семьях священников, где мужья и жены десятилетиями не могли воссоединиться – искали друг друга и своих детей, а если и встречались случайно на этапе, то конвойные растаскивали их по разные стороны.

Градус страдания был настолько высоким, что иногда отчаяние брало верх, но была и радость – оттого, что жизнь проходила рядом со святыми. Правда, и святыми-то они тогда не считались. Подытоживая встречу, отец Геннадий сказал: «Благодаря мученикам, которые в ХХ веке пострадали, и мы с вами живы, молимся, и храмы сохранились и восстановились. Благодаря их примеру мы помним, что мы многое можем перенести, а когда надо – мы, христиане, за Бога умираем».